УЖОСы войны [Fan Edit] - Джин Родман Вулф

* * *

Те трое друзей, что трудились в траншее под проливным дождём, казались поразительно похожими. Их безволосые, ничем неприкрытые черепа блестели от воды, как и их столь же безволосые гибкие торсы, где под влажной кожей как масло перекатывались гладкие мышцы.

Те двое, что действительно были 2909-м и 2911-м, не видели особых причин жаловаться на обступавшие их джунгли, хоть и терпеть не могли дождь, от которого ржавело оружие, змей и насекомых — и, конечно, ненавидели Врага. А вот тому, которого звали 2910-м, лидеру в тройке по должности и по негласному признанию товарищей, здесь не нравилось; и не нравилось потому, что у 2909-го и 2911-го кости были из нержавеющей стали; а никакого 2910-го не было и, более того, никогда не существовало.

Их лагерь имел в плане форму треугольника. В центре размещался командно-медицинский пункт, где спали лейтенант Кайл и мистер Бреннер: хижина из наполовину вкопанных в болотистую почву набитых глиной ящиков из-под патронов. Вокруг располагались: заглублённая миномётная позиция (северо-восток), заглублённая позиция безоткатной пушки (северо-запад) и заглублённая позиция Пиноккио (юг); за ними протянулись ровные линии траншей: Первый взвод, Второй взвод, Третий взвод (трое служили именно в нём). За их пределами были проложены первичная линия колючей проволоки и полоса противопехотных мин.

А уже за их пределами были джунгли. Но не совсем за пределами. Джунгли выстраивали собственные форпосты — из быстрорастущего бамбука и слоновой травы, а ползучие твари оттуда без устали патрулировали траншеи. Джунгли укрывали Врага, кормили его, прижимая к своей огромной зловонной груди, пока они напитывались дождём и от него порождали свои орды кровососущего гнуса и многоножек.

Гигант 2911-й вогнал лопату в жижу на дне траншеи, зачерпнув, поднял её на высоту плеча и отбросил содержимое; 2910-й, казавшийся карликом рядом с ним, повторил его действия и остановился, наблюдая, как струи дождя размывают выброшенный на бруствер ком, пока тот медленно стекал обратно в траншею. 2911-й проследил за его взглядом и ухмыльнулся. Лицо УЖОСа было широким, безволосым, скуластым и плосконосым; острые белоснежные зубы напоминали клыки крупного пса. И 2910-й знал, что это было и его собственное лицо. Точное, как зеркальное отражение. Он сказал себе, что это просто сон — но он слишком устал и не смог проснуться.

Откуда-то из дальнего конца траншеи бычий рёв 2900-го объявил ужин, и остальные УЖОСы побросали инструменты и, проталкиваясь мимо, ринулись к котелкам с дымящейся кашей, но измождённого 2910-го от одной мысли о еде замутило, и он проковылял в бункер, который делил с 2909-м и 2911-м. Упав на надувной матрас, можно было на время покинуть непрекращающийся кошмарный сон: вернуться в нормальный мир домов и тротуаров, или, что ещё лучше, просто провалиться в блаженное небытие…

Внезапно он подскочил на койке, в глазах ещё стояла чернота сна, даже когда его пальцы, повинуясь собственному разуму, нащупывали каску и оружие. От границы джунглей тревожно загудели горны, но 2910-й успел провести под надувным матрасом рукой и убедиться, что спрятанные им записки на месте, прежде чем голос 2900-го проревел:

— Нас атакуют! Разойтись! Всем людям занять огневые позиции!

Одной из избитых шуток (собственно, настолько избитых, что над ней уже никто не смеялся) была замена слов «человек», «люди», «солдат», «человеческий» и прочие на «УЖОС» и производные от него. УЖОСы из подчинённого 2910-му отделения использовали шутку по отношению к нему так же свободно, как и он к ним, поэтому его сперва нервировала манера 2900-го, ни разу не сказавшего её. Но 2900-й ни о чём на самом деле не подозревал. Он просто всерьёз воспринимал своё звание.

2910-й прибыл на позицию в тот самый миг, когда миномёты подвесили над лагерем осветительную ракету, похожую на белую огненную розу. То ли благодаря короткому сну, то ли из-за волнения перед надвигающимся боем его усталость испарилась, он остался нервно напряжённым, но при этом изнурённым. Из джунглей донеслось пение горна: «та-таа… таа-таа…» — и в тылу слева от позиции, где засел его взвод, Первый взвод открыл огонь из тяжёлого оружия по команде смертников, которую, как им показалось, они заметили на тропе, ведущей от северо-восточных ворот лагеря. 2910-й изо всех сил всматривался во тьму — и действительно, через полминуты что-то поднялось на тропе, схватилось за живот и упало. Значит, не показалось — там действительно заметили смертников.

«Кто-то», поправил он себя. «Кто-то», а не «что-то». Кто-то схватился за живот и упал. Там все были людьми.

Первый взвод начал вести огонь и из личного оружия, каждое глухое покашливание означало выстрел полудюжиной стреловидных флешетт, летящих трёхфутовой сеткой, от которой невозможно увернуться.

— Перед собой гляди, 2910-й! — рявкнул 2900-й.

Глядеть, кроме как на несколько пучков слоновой травы, было не на что. Потом ракета погасла.

— Что же они не запустят новую?.. — встревоженно спросил справа 2911-й.

— Звезда на востоке для людей, кто не были от женщин рождены, — вполголоса пробормотал 2910-й — и тут же пожалел о своих святотатственных словах.

— Точно, там её и надо бы зажечь, — согласился 2911-й. — Первому взводу, похоже, жарко. Хотя и нам не помешало бы немного света…

2910-й не слушал. Дома, в Чикаго… всё то невыразимо далёкое время, которое начиналось со смутных воспоминаний, в которых он играл на лужайке под надзором улыбающейся великанши, и заканчивалось два года назад, когда он лёг на операцию, лишившую его всех волос на голове и теле и подвергся некоторым другим незначительным модификациям, — всё то время он бессознательно готовил себя к этому. Поднимал тяжести и играл в футбол, укрепляя тело, пока на тысяче книг он оттачивал разум; и всё это ради того, чтобы суметь